"Многочисленные случаи обрушений фрагментов фасадов зданий львовского средместья снова и снова возвращают к размышлениям об утрате Львовом своей индивидуальности. Точнее сказать – к размышлениям над проблемой осознания нами того, что у города, в котором мы живём, есть своя неповторимая индивидуальность, которую и стоило бы возвести – без ощутимого урона для его духа – в ранг идеологии.
Беда Львова кроется не только в материально-финансовой несостоятельности властных кругов, не только в безграмотности современных проектировщиков, строителей или ремонтных бригад. В новейший период истории Львова, на материю города (то есть собственно дома, дороги, коммуникации) оказывается разрушительное воздействие вследствие его расположения на пограничной полосе. В зоне столкновения национальных (украинская/польская) и тоталитарных (коммунизм/фашизм) идеологий. И из-за этого своего пограничного положения Львов из раза в раз вынужден был становиться символом той или иной идеологии: «в веках верного Польше», «колыбели западноукраинского революционного движения», «прообраза украинского Пьемонта». На собственную индивидуальность времени и сил оставалось мало.

Здесь хотелось бы рассмотреть один из аспектов этого стремления каждой отдельно взятой идеологии присвоить себе Львов и сделать город своим символом – стремления к постоянному изменению названий улиц. Проблема их переименования (разумеется, в наше время), уже не раз обсуждалась, в том числе и в публицистике. Но то, как эти переименования влияют на дух и индивидуальность города, какие закономерности или стереотипы можно заметить в присвоении новых названий - про это как-то мало писалось.
Если присмотреться к цепочкам польско-советско-украинских названий улиц и площадей (опустим здесь, ввиду ограниченности объёма, период 1941-1944 годов), то в этом мелькании идеологических ярлыков, которые время от времени навешивались Львову, будто видится неумолимое безостановочное вращение «колеса сансары». Кохановского (при Австрии и Польше) – Маяковского (при советах) – Левицкого (“за України”); Чарнецкого – Радянська – Винниченка; Ягеллонская – Горького – Гнатюка…
Тут сразу же хочу оговориться, что ни на секунду не сомневаюсь в необходимости увековечить в названиях улиц и площадей имён наших выдающихся национальных деятелей. Безусловно хорошо, что есть во Львове улица Князя Романа (бывшая Ватутина, а ранее Батория), Сечевых Стрельцов (бывшая 17 Вересня, ранее 3 Травня) или Генерала Чупринки (бывшая Пушкина, ранее Потоцкого, изначально же эта улица называлась Крыжовая). Речь о том, что этом увековечивании у нас во Львове, а в частности в самом средместье, напрочь утрачено чувство меры. Кроме того, при этом на плане города воспроизводятся предшествующие настоящим советские идеологические клише, хотя уже в новой, «украинской национальной» обёртке.

Взять для сравнения варшавское средместье; практически не найти здесь имён выдающихся поляков, одни лишь исторические названия: Святоянська, Широкий Дунай, Вузький Дунай, Запiчок, Березова, Медова, Довга, Тiсна, Козяча, Камiннi Сходки, Кракiвське Передмiстя и пр. Имена появляются уже в более удалённых кварталах новой постройки – Анелевича, Андерса, Солидарности… В каковском Старом Городе (окружённом зелёными “плянтами”) из новых названий найти можно только площадь Весны Народов (между улицами Францисканской и Доминиканской).
В другом хорошо знакомом мне городе, Оксфорде, нет среди названий городских улиц ни одного имени выдающейся личности, разве что несколько имён древних монархов. Названия улиц происходят от имён университетских колледжей, или христианских святых, или от давних городских реалий: Cornmarket – Зерновой Рынок, Longwall – Длинная Стена, Holywell – Святоколодезная, Old Greyfriars – Старофранцисканская (дословно – “Старая Серобратская”). Очевидно, что если бы оксфордцы захотели назвать улицы именами выдающихся выпускников своего университета, то не хватило бы не только городских улиц и переулков, но и всех дорог графства Оксфордшир…

А вот несколько примеров сомнительных переименований из нашего средместья. Не знаю, может ли львовянин, которому дорога самобытность его города, принять название “Соборная” в качестве нового имени старой Бернардинской площади. Я, вот, не воспринимаю – возможно, это происходит с оглядкой на известную батярскую песенку (“Bernardynski mijam plac…”). Маленькую площадь Векслярскую (это там, где «паранормальная лаборатория»), почему-то оставили со старым советским названием «Колиивщина», что выглядит весьма парадоксально, если принять во внимание еврейское прошлое этого уголка средместья.
Ивану Фёдорову, возможно, было бы достаточно памятника на улице Подвалье (именно так! а не в изувеченной при советах теперешней версии названия – «Подвальная»), улице же, носящей его имя, стоило бы вернуть её старое название – Бляхарская. “Ставропигийской” улице и площади больше подошло бы название «Божьего Тела»; тут в советском переименовании усматривается как идеологическая «привязка» Львова с его Ставропигией к Москве, так и атеистический испуг: какое ещё такое Божье Тело? Улица Леси Украинки могла бы всё же называться Скарбковской; наверное, нет уже смысла опасаться «классового врага» - графа Станислава Скарбека, построившего театр, а именем поэтессы можно было бы назвать улицу, более светлую и зелёную.

Жалко такие красивые львовские названия, как св. Мыколая (бывшая Щербакова, ныне Грушевского), Кармелитская (ныне «Просвиты», ранее Дарвина), Куркова (бывшая Лысенко), Сикстутская (бывшая Жовтнева, ныне Дорошенко), св. Войтеха (ныне Довбуша); улица Левицкого (Маяковского, а ранее Кохановского) могла бы иметь своё исконное, «органичное» название – На Рурах. Жалко именно индивидуальность Львова, которая теряется, утрачивает свою значимость, когда город начинает трактоваться как национальный символ, а его карта превращается в иконостас чьей-то идеологии.
Ведь город – это тоже личность; огромный живой микрокосм (извините за такое противоречивое сочетание слов), который не может нормально существовать без уважения его самоценности и который принципиально не укладывается в рамки любой жёсткой парадигмы. Город, обладающий яркой индивидуальностью, поможет и своим жителям тоже стать личностями, перерастая собственную ограниченность – если только они способны чутко вслушаться и ощутить пульсацию его духа."

А. Шкраб'юк "Індивідуальність на плані міста"
(по материалам www.ji.lviv.ua, перевод с украинского - О.С.)
Фото: ул. Герцена, пересечение с ул. Саксаганского; 
пересечение улиц Кирилла и Мефодия (бывшая
Ломоносова) с О. Кобылянской; 
улица Ставропигийская; улица Чайковского; 
улица Офицерская (ныне В. Самийленка) © О.С.